Сергей Ивкин
* * *
Кошка мается, просит… Чего ей?
Корм положишь, водички нальёшь,
шерсть погладишь… Приходит конвоем,
в шесть утра поднимая галдёж.
Шуганёшь сгоряча негодяйку,
застыдишься, допустишь на грудь.
Всё равно проиграл в угадайку:
живы, сыты, другое – забудь.
Знай, чеши себе лапой за ухом,
грей живот батарейным теплом.
Остальное – мычание духа,
достоевщина, Ирвин Ялом.
Сны мои про абхазские горы,
Алахадзыхъ и Новый Афон –
несерьёзное, детское горе,
с той же кошкой глухой телефон.
***
Нет особых времён, время – плоский и гибкий огонь,
обернувший собой ноздреватую ёмкость потери,
словно чайник вскипающий. Тянешь невольно ладонь
или две, ощущая себя золотой gonepteryx,
совмещающей крылья: нектар и торнадо - в одно...
Заступаешь за край и в полёт отпускаешь заварку,
но она зависает, поскольку немыслимо дно,
и не жалко себя, а действительно страшно и жарко.
