Сергей Ивкин

 

* * * 
Кошка мается, просит… Чего ей? 
Корм положишь, водички нальёшь, 
шерсть погладишь… Приходит конвоем, 
в шесть утра поднимая галдёж. 
Шуганёшь сгоряча негодяйку, 
застыдишься, допустишь на грудь. 
Всё равно проиграл в угадайку: 
живы, сыты, другое – забудь. 

Знай, чеши себе лапой за ухом, 
грей живот батарейным теплом. 
Остальное – мычание духа, 
достоевщина, Ирвин Ялом. 
Сны мои про абхазские горы, 
Алахадзыхъ и Новый Афон – 
несерьёзное, детское горе, 
с той же кошкой глухой телефон.

 

***​
Нет особых времён, время – плоский и гибкий огонь, 
обернувший собой ноздреватую ёмкость потери, 
словно чайник вскипающий. Тянешь невольно ладонь 

или две, ощущая себя золотой gonepteryx, 
совмещающей крылья: нектар и торнадо - в одно... 

Заступаешь за край и в полёт отпускаешь заварку, 
но она зависает, поскольку немыслимо дно, 
и не жалко себя, а действительно страшно и жарко.